Маячник. Маяки России и мира | Фонд "Русское маячное общество" | Russian Lighthouse Society

 Установлен на северо-восточном входном мысе Онежского залива Летний Орлов (Белое море). Обеспечивает плавание в заливе и на подходах к портам Кемь, Беломорск, Онега и к Соловецким островам.
Мыс весьма приметен с моря и с давних пор являлся главным ориентиром в этом районе пересечения морских дорог. Для судов, следующих из Онеги и направляющихся в нее, он является поворотным пунктом.
На месте порта Онега была когда-то Устлынская волость, издавна основанная выходцами из Новгорода. В 1621 году при набеге литовцев она была почти совершенно истреблена, но уже к концу XVII века возродилась вновь и в 1784 году была объявлена уездным городом. Императрица Екатерина II выделила 3000 руб. на постройку домов в городе и 8000 руб. на возведение церкви. Город стал быстро расти. В устье Онеги появились лесопильные заводы, и к концу XVIII века город стал центром торговли лесом в южной части Белого моря. Лес в основном отправлялся морем за границу. В 1780-х годах в Онегу ежегодно приходило от 20 до 70 иностранных судов. Для обеспечения безопасности их плавания в Онежском заливе выставлялись вехи, бочки, а на побережье залива — кресты и гурии (см. очерк “Абрамовский”).
В 1806 году Адмиралтейский департамент принял решение построить на мысе Летний Орлов при входе в Онежский залив опознавательную башню. Однако к началу XX века торговля в Онеге стала приходить в упадок: заготовка леса из-за бездумной и хищнической его выработки иностранными концессионерами стала дорогой и невыгодной, лесопильные заводы и судостроительные верфи стали закрываться. Если в 1801—1821 годах Онегу в среднем посещало 204 судна в год, то в 1821 — 1830-х годах всего 74. От строительства маяка отказались.

Мыс Летний Орлов

К этому вопросу вернулись лишь в конце 1890-х годов. К этому времени заготовка леса в Онеге стала контролироваться государством, или казной, как тогда говорили, и торговля вновь оживилась.
В 1891 году английская страховая компания Ллойда обратилась в Главное гидрографическое управление с просьбой улучшить ограждение опасностей в южной части Белого моря и, в частности, установить маяк и туманную сигнализацию на мысе Летний Орлов: “...это принесло бы большую пользу при плавании к Онежскому и Кемскому портам, посещаемым иностранными судами”.
Главное гидрографическое управление включило строительство маяка в 6-летний (1892—1897) план постройки и переоборудования береговых и плавучих маяков на морях России.
 

31 июля 1900 года он начал действовать. Маяк был установлен на южной оконечности мыса и имел вид желтой ажурной железной башни высотой 6,6 м в виде усеченной пирамиды с черной вертикальной полосой посередине на каждой грани. Пирамиду венчало железное фонарное сооружение белого цвета с диоптрическим светооптическим аппаратом 5-го разряда. При маяке действовали лодочная спасательная станция и частная лоцманская артель для проводки судов к Онежскому и Сорокскому (ныне Беломорск) портам и обратно. Для туманных сигналов установили колокол, на котором выбивался двухударный звон с трехминутными перерывами. Звон учащался до безостановочного, если был услышан судовой туманный сигнал. Наряду с колоколом, использовался и ручной горн.
Башня маяка стояла на голой гранитной луде, лежащей в 10 м от оконечности мыса и соединяющейся с ним осушным каменистым перешейком. В свежую погоду он заливался водой, и маячники добирались до башни с риском для жизни, пока не выстроили поручни. Обслуживали маяк 5 человек во главе со смотрителем.
Маяк оказался малоэффективным. Из-за малой высоты и миниатюрности самой башни он был плохо виден, часто казарма, в которой жили маячники, открывалась раньше, чем башня.
Тяжело пришлось маячникам в годы Гражданской войны и иностранной интервенции. Люди оказались забытыми и заброшенными. Дирекция маяков Белого моря ничем помочь им не могла — не хватало продуктов, одежды и не на чем их было доставлять на маяк.
Смотритель маяка Поликарп Серебряников жаловался в 1920 году, что поблизости нет населенных пунктов, личный состав питается чем попало и как попало, мануфактуры нет, одеваться не во что, ходить не в чем — одна пара сапог на шесть человек. Смотритель сообщал также, что нередко маяк посещают “неизвестные лица” и от имени новой власти реквизируют и без того скудное имущество. В ответ на эти жалобы дирекция требовала нормальной работы маяка и добавляла: “Все имеющееся на вверенном Вам маяке казенное имущество и продукты как собственность республики никакой ревизии кем бы то ни было не подлежат, о чем Вы должны поставить в известность всякое лицо, могущее прибыть на маяк с этой целью”.
Ставить в известность прибывающих лиц смотритель, конечно, мог, но помогало это мало.
30 сентября 1920 года случилась беда: разразился сильнейший шторм, какого в этих краях не было много лет, и соленая беломорская вода попала в большом количестве в озеро, откуда брали питьевую воду. Маячники остались без пресной воды. Пили подсоленную, и сразу появились болезни. Тем не менее даже в этих условиях маяк продолжал работать, а маячники не только обслуживали осветительный аппарат, но и вели метеонаблюдения.
Положение улучшилось в 1922 году, когда Внешторг Российской республики, стремясь оживить торговлю в Белом море, принял решение удовлетворить все первоочередные нужды маячников и выделил на это необходимые средства. Это способствовало быстрому налаживанию нормальной работы на маяках и закреплению на них постоянного состава.
В 1927 году башню капитально отремонтировали, а осветительный аппарат перевели на керосинокалильное освещение.
В настоящее время маяк представляет собой четырехгранную башню в виде усеченной пирамиды высотой от основания 12 м с черной вертикальной полосой на каждой грани и фонарным сооружением, в котором установлен современный светооптический аппарат, светящий белыми и красными проблесками на расстояние до 12 миль. Для туманных сигналов на маяке имеется наутофон.